Бывает, что комика Юрия Гальцева
показывают одновременно по нескольким телеканалам: концерты, сериалы,
“Веселые картинки” на Первом. Кто бы мог подумать, но сегодняшний король
юмора хотел стать гордостью... отечественной армии. После школы он отнес
документы в военное училище, правда, его кандидатуру забраковали. Тогда
Гальцев занялся автопромом в машиностроительном институте. Только потом
был Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии, выступления с
Угольниковым, в “Лицедеях”, на питерском телевидении, затем и на метровых
частотах. Только от звания юмориста Юрий почему-то упорно открещивается.
Плакса по жизни
Отлавливать питерца
Гальцева нам пришлось на съемках в одном из подмосковных училищ. В
неотапливаемом актовом зале суетятся гримеры и костюмеры. Начинаем
разговор на улице, где ненамного
холоднее.
— Есть темы, на которые
шутить не любите?
— Не люблю
политику.
— В чем дело? Такие
колоритные типажи встречаются.
—
Столько фотографий, столько грязи. Потом, есть какие-то общечеловеческие
ценности. Вот однажды Регина Игоревна упала с верблюда, когда мы были на
съемках, и он ее чуть не затоптал. Я ее взял на руки, отнес в вагончик…
Регина как второй раз родилась: только копчиком ударилась, к счастью,
быстро залечили. Но потом целый год все стебались: “Регина побывала под
верблюдом”. “Ты откуда? От верблюда”.
— Понятно, что качество нынешнего
юмора оставляет желать лучшего. Как по-вашему, почему многим по вкусу
незатейливые шутки?
— Трудно сказать.
Сейчас по рейтингу всех обходит реалити-шоу, где ребята себе пару ищут.
Что можете про него сказать?
—
Беспредел в прямом эфире.
— Вот и я
так считаю. Юмор — уже вторично.
—
Так вы ведь тоже в юмористических программах
участвуете.
— Концерты — приглашают,
я и выступаю. А так — у меня же свой театр в
Питере.
— Вы как-то говорили, что и не
рассчитывали, что вас возьмут на центральные телеканалы.
Кокетничали?
— Если по-честному, то
меня позвали. Леон Измайлов и Роман Карцев. Они меня приметили, когда в
Риге открывался мемориал Аркадию Райкину, и я там выступал.
— В юмористическом цехе принято друг
другу помогать?
— Не у всех.
Некоторые завидуют, говорят: “Нет-нет”. Сам я коллегам не завидовал.
Единственное, как-то увидел выступление одних заграничных актеров и понял,
что этого мне не достичь. Сидел и плакал.
— Не скажешь, что из вас можно слезу
вышибить.
— Я вообще очень
сентиментальный человек.
Листая накопления
— Так выходит,
успех пришел относительно недавно, после
ТВ-выступлений?
— Узнаваем я
вообще-то давно. И врет тот актер, который говорит, что устал от этого. Я
— нет. Другое дело, что лет пять-шесть назад понял, что фаны у всех
актеров свои. Больше всего меня это поразило, когда был на Грушинском
фестивале.
— И что там
делали?
— А меня Митяй пригласил. Я
же играю на гитаре, много лирики
пишу.
— Неужели после юмора так
отдыхаете?
— Да это вообще мое. Если
б у меня не было этого… и отдушина, и хобби. Другое дело, что, когда был
помоложе, пел заводные песни. А сейчас… Да я не про это. Когда был на
Грушинском фестивале, то увидел столько бессребреников. Приезжают на
велосипедах, на мотоциклах, разбивают палатки, у них своя жизнь, знают,
кто какую песню поет. Я им так позавидовал. И они никогда не будут
смотреть нашу эстраду, нашу попсу…
—
Вас бы это должно расстраивать.
—
Наоборот. Я-то сам не эстрадный человек, закончил драматический факультет
и считаю себя просто актером. Кстати, если бы не стал актером, то был бы
сейчас…
— Знаю. Космонавтом, поскольку
в день полета Гагарина родились.
—
Ну, это детство. Человеком, занимающимся фольклором. С детства любил
старые песни, былины. Меня это
завораживает.
— Скажите, а
известности-то вашей сопутствуют лимузины, миллионы,
виллы?
— Да упаси Бог. Это не про
меня. Я же не в шоу-бизнесе, вообще не люблю этот
бизнес.
— Говорите, гитару любите. Это
ж постоянно надо практиковаться. Время
находите?
— Каждый день играю, от
пяти минут до часа. Сегодня вот с утра прошелся по струнам, гитара мне
настроение поднимает.
— Вы как-то без
ложной скромности назвали себя самым читающим среди юмористов. Неужели за
новинками следите?
— Библиотека у
меня большая, потому что когда учился еще в первом институте, то работал в
“Букинисте” и собирал книги — помните, с ними тогда было плохо в стране.
Теперь у меня их так много, что не перечитать. Перелистываю.
Гешмек Макаревичу
— Говорят, вы
за здоровьем следите, по утрам
бегаете.
— Последнее время не могу,
устаю. Работы много.
— Вы капризный
гастролер? Чего особенного на гастролях требуете? Вот Маша Распутина
как-то развернулась, когда ей лимузин не тот
подали.
— Распутина есть Распутина, а
Гальцев есть Гальцев. Как-то плавал на корабле в Финляндию, там
Джигарханян ходил в простой рубашке и беседовал с каким-то другом, который
оказался миллиардером. И не видел, чтобы ему лимузин подавали. Он в
маленькую машинку сел и поехал — я вот за это. Мы, русские, так привыкли к
пафосности. Чтобы все видели твой достаток. Если женщина — то в брюликах.
— И что же, жене бриллиантов не
покупаете?
— А зачем? Колечки
какие-то золотые у Ирины есть, и
все.
— Ну хоть жилищные условия-то
улучшили? Было же время, когда в коммуналке
жили.
— А как же. Ко мне гости
приезжают со всей страны, не могу же их в коммуналке принимать. Я ведь их
спать у себя укладываю.
— Похоже,
хозяин вы хлебосольный. И приготовить что-то для гостей
можете?
— Любые блюда. У Макаревича
тут такое сделал — гешмек, что он и не слышал. Думаю, Андрюха не врет — мы
давно друг друга знаем.
— Кстати,
почему вы до сих пор в Москву не переехали? Здесь же денег побольше
крутится.
— Не-е-е, Питер не
променяю. Хотя уже восемь лет зовут. Притом что Москву люблю, врать не
буду.
Постыдные гонорары
— Ваш роман с
Еленой Воробей — это газетная утка
или…?
— Не было никакого романа у
нас. Она ведь практически моя ученица. Открою вам еще такую тайну: круче
Лены вокалистки не слышал. Все знают только ее пародии, воспринимают ее
как клоунессу, веселую девочку.
—
Другую свою подопечную, 13-летнюю дочь, такой же веселой
воспитываете?
— Когда успеваю. Маша в
меня, надеюсь, тоже будет актрисой.
—
Многие отцы пытаются помешать чадам пойти по этой
дорожке.
— Они просто в детях своих
этого не видят. А я вижу.
Возвращаемся в
зал, где гримируют напарника и старого друга Гальцева Гену Ветрова.
Интересуюсь:
— Бывает, что скандалите
с Ветровым из-за гонораров?
— Вот я
не знаю, какие у Гены гонорары. Мы не спрашиваем друг друга. У него
концерты, у меня съемки бывают. Мне даже стыдно говорить о своем гонораре
в кино: от 100 до 300 долларов съемочный день. А он за концерт может
получить столько, что я могу даже расстроиться и забыть
текст.
— И по иным поводам не
ругаетесь? Может, у вас характеры
похожи?
— Нет. Но мы по юмору друг
другу подходим. И притерлись, как в семье. Почему тебе с мужем комфортно?
Потому что ты знаешь, что он всегда ест с утра макароны и никогда не
попросит ливерной колбасы. Значит, ты можешь есть колбасу, и этим
раздражать его не будешь. И у нас так
же.
— Обычно я очень грустный, стараюсь
все делать по расписанию, — добавляет Ветров. — Неразговорчивый. Поэтому,
наверное, мы с Юрой и притягиваемся.
Опубликовано в газете "МК-Воскресенье" от 11.12.2005
Автор -Людмила МИЛЕВСКАЯ. Взято отсюда.
.
